УНИВЕРСАЛЬНЫЙ МУЗЫКАНТ Алла Храбрых Журнал Эгоист №2 (54), февраль, 2006, ст. 60 МОЙ МИР Похвала мании Он играет на всех существующих музыкальных инструментах. Да что там инструментах - все, что попадает в руки к Сергею Владимирскому, начинает звучать! Будь то кусок пластиковой трубы или бутылка из-под виски. Сегодня в коллекции известного мультиинструменталиста, музыкального руководителя ансамбля "Гренада" уже более 700 музыкальных инструментов, привезенных из разных уголков света. И почти с каждым из них связана своя необыкновенная история. Только хочу уточнить: это не коллекция, это - лаборатория. Разница в том, что все эти инструменты звучат, работают на концертах, а значит, живут. Музыка - это положительная вибрация, которая передается от инструмента к человеку. Она инструменту необходима, без нее он умрет. Представьте себе: мастер сделал инструмент. Он еще сырой, совершенно новый. Лак еще не просох, остались какие-то опилочки, заусеницы. В процессе вибрации материал словно цементируется. Все эти опилки, заусеницы либо отпадают, либо присыхают, привариваются. Инструмент становится монолитом, обретает собственный голос. Почему так хорошо звучат старые скрипки, звук которых, как писал звукорежиссер Петр Кондрашин, будто пропущен через папиросную бумагу. Потому что они звучат все время. И инструмент остается в хорошей форме, как спортсмен, который постоянно тренируется. Возьмите любой инструмент, повесьте его на стенку и не прикасайтесь к нему. И вы увидите, что звук ухудшится, появятся трещины, он рассохнется, зачахнет. Придется его лечить, клеить заново. Секрет долголетия инструмента - в его востребованности. Самое плохое для него - если он не звучит. Любой музыкальный инструмент - это не предмет в обычном понимании этого слова. Вот скрипка и стул - вроде сделаны из дерева. Но скрипка создает настроение, иногда просто душу переворачивает, даже манипулирует сознанием. Это сильнейшее оружие. У музыкального инструмента, я глубоко убежден, есть особая душа, своя философия. В нем заключена энергетика мастера, который сделал инструмент, музыкантов, которые на нем играли. Каждый инструмент - это предмет духовной культуры. Были попытки повторить скрипку Страдивари. Все изучили досконально, все неровности, все заусеницы повторили, но все равно ничего не получилось. Ведь Страдивари - мастер от Бога. И личность мастера, его гениальность проявляются в инструменте. Здесь, как в живописи, можно сделать копию с гениальной картины, но оригинал всегда будет лучше. - Какие инструменты попадают в вашу лабораторию? - Самые разные. Вообще есть три способа пополнения коллекции. Первый - это зарубежные гастроли. Куда бы "Гренада" ни приехала, первым делом мы отправляемся в музыкальный магазин. Как правило, после этого уже можно никуда не ходить, на другие покупки денег уже не остается. Зато это всегда огромное счастье, когда удается привезти новый инструмент, которого в нашей стране еще не было. Показываем его на концертах. Специалисты начинают обрывать телефон. Ведь как часто бывает: известно, что такой инструмент есть, на картинке - видели, в книжке - читали, но в руках-то не держали. Но это самый простой способ. Второй способ - подарки друзей и лучших мастеров. Причем мастера специально делают, что называется, по руке. У меня есть инструменты изумительного испанского мастера Валерьяно Бернало, греческого - Ставроса Цандулиса, молдавского - Жана Визитиу, братьев Санабра из Парагвая. Из русских - гитарного мастера Владимира Ажикулова, одного из лучших балалаечных мастеров Александра Шарова, но всех, конечно, не перечислишь. Хороший мастер душу вкладывает в инструмент, свои чаяния, свои надежды. Порой играешь, и твоими руками как будто кто-то водит. Кто? Наверное, Господь Бог. А еще мастер, который думал о том моменте, когда музыкант будет играть на инструменте. Мастер - инструмент - музыкант - это особый треугольник в музыкальной культуре. Уберите один из компонентов - и ничего не получится. Мастер, как бы он хорошо ни играл, не сыграет как гениальный исполнитель. Дайте гениальному, исполнителю плохой инструмент - и опять ничего не получится. Так что эта троица - важнейшая в музыке. Ну а друзья и знакомые везут мне подарки со всех уголков света. Даже маленькая модель инструмента, сувенирный вариант, дает очень много информации: пропорции, количество струн, устройство. На основе такого сувенира можно попробовать сделать настоящий. Кроме того, каждый музыкальный инструмент - это не только источник звука, но и шедевр с точки зрения дизайна. Знаете, почему я не купил кантеле, когда был в Финляндии? Мы делали передачу для финского телевидения, в которой я Деда Мороза учил играть на балалайке. - Научили? - Конечно. Я любого могу научить играть на любом инструменте. Так вот, Дед Мороз играет на балалайке, гномики лепят печенье - такая рождественская история. Я смотрю, лежит кантеле -это такие небольшие гусельки. А резонаторное отверстие у них сделано в виде яблочка. Я взял, начал играть. Красиво. Прямо влюбился в этот инструмент. Потом увидел кантеле в музыкальном магазине в Хельсинки. Но совсем другие: рублено топором, никакой эстетики. И уже играть не хочется. Если инструмент тебя не вдохновляет, то ничего не получится. Вдохновение же от чего рождается? От звука и от вида. Поэтому каждый настоящий мастер обязательно старается сделать свой инструмент красивым, узнаваемым. Например, фирменный знак Александра Шарова - тюльпанчики в уголках балалайки. Один внешний вид вызывает столько восторга! Еще была, например, такая история. Звонит нам подруга из Индии (ездила туда в командировку) и говорит: "Встречайте. Везу вам индийский ситар. Только учтите, он в обычную машину не влезет". Ну, мы нашли машину побольше и поехали в аэропорт. Встретили. Инструмент действительно огромный. Едем обратно, вдруг нас прижимают к обочине, сигналят, чтобы остановились. Прямо сцена из боевика. Оказалось, это коллеги нашей подруги. "Хоть сыграйте, - говорят, - ради чего мы эту бандуру за собой по всей Индии таскали". Пришлось достать и устроить концерт прямо на обочине Ленинградского шоссе. - А вы до этого на ситаре играли? - Нет, первый раз. Я и строй придумал сразу. У него же 7 основных струн и 20 резонаторных. - То есть это не преувеличение, что вы с ходу можете сыграть на любом инструменте, даже если первый раз его видите? - Конечно, могу. В этом и секрет третьего способа. Я выигрываю инструменты на концертах. Началось это с инструмента №100. Дело было в Болгарии. После концерта - ужин. Мы заходим в кафе. Полумрак. Столик под зеленым сукном. Пучок света на этот столик. А на нем - чудо. Инструмент, похожий на минарет в мечети, из темного дерева, с инкрустацией из козьего рога и слоновой кости. Это был кавал - национальный болгарский духовой инструмент. Я, когда увидел, дар речи потерял. А наши новые болгарские друзья говорят: "Сергей, ты на 99 инструментах играешь, а на нашем болгарском кавале сыграешь?" Я и так его, и эдак - звука нет. Не получается. Потом оказалось, что инструмент с дефектом: там трещина была, которая то сходилась то расходилась. Хорошо, что не на концерте дело было. Стали искать, кто может показать, как на нем играть. Привели какого-то повара, он говорит: "Я сам-то не играю, но знаю, что инструмент нужно держать в углу рта". И я понял, что теперь его из рук не выпущу. Забрал кавал в гостиницу и всю ночь учился играть. Под утро, когда получилось, разбудил наших, мы взяли музыку одной болгарской песни и сочинили к ней русские слова. А утром был прощальный завтрак. Я нес туда этот болгарский кавал не дыша, завернув в шерстяной платочек. Собрал, дунул, а он опять не играет. Расстроился страшно. Уже время уезжать, думаю: "Ну все, пан или пропал". Попробовал еще раз, и кавал заиграл. Что тут было!.. Видите, это черешня, дерево светлое, но от времени оно потемнело. Ему лет триста, наверное. Вот та трещина, которая то сходилась, то расходилась. И звук - тревожный, завораживающий. Так этот инструмент попал ко мне. С тех пор и повелось: сыграл на незнакомом инструменте - забираю его себе. Сколько после этого мы всего выиграли, не сосчитать. Едем на гастроли, все газеты пишут, что приезжает русский ансамбль, музыкант которого может сыграть на любом инструменте. Если не верите - приносите. Условие одно: если сыграет - забирает себе. К разговору присоединяется Татьяна - жена Сергея Владимирского, художественный руководитель ансамбля "Гренада". Татьяна: Таких выигрышей потом было очень много. На каждый концерт люди несли инструменты. И каждый раз были уверены, Сергей не сыграет. А он брал и играл. Сколько было всяких случаев... "Гренада" гастролировала по Америке, когда на одном из концертов вынесли далсимер - инструмент, который был создан в Аппалачских горах. Сергей тогда его первый раз увидел. Но, как обычно, взял и сыграл. Хозяин инструмента был в шоке. На нем и в США мало кто играть умеет, а тут русский только в руки взял - и сразу играет. Потом подумал и говорит: "Знаете, этот инструмент я вам насовсем отдать не могу, только на время. Но я знаю самого лучшего мастера, он вам другой далсимер подарит". Те несколько дней, которые инструмент был у нас, Сергей с ним не расставался, играл на нем днем и ночью. Мы уже и на концертах с ним выступали. Успех был необыкновенный. Наконец звонок: "Мастер вас ждет". Приезжаем, мастер и его жена нас встречают: "До свидания". К приезду русских выучили два слова. Он - типичный американец, очки, бейсболка. Зовут Дэниэл Эккерт. Он говорит: "Да, действительно у меня есть далсимер, и я готов вам его подарить". Я на седьмом небе от счастья, Сергей же уже и музыку для него сочинил, и на концертах он у нас вовсю звучит. Он берет, играет, и я вижу, что что-то не то, настроение у него падает. Поиграл и говорит: "Не возьму". Я ужасно растерялась, Сергей же человек очень деликатный. Думаю, нужно хотя бы для приличия взять. Хотя мы говорили по-русски, мастер понял, о чем речь. И подтвердил, что инструмент действительно не очень удачный. "Но я, - говорит, - подумал, что для русского сойдет, играть-то на нем можно". В общем, был крайне удивлен, что Сергей это понял. Сергей: А все очень просто. Я начал играть и понял, что мне не хватает нот. Невозможно на этом инструменте сыграть ту мелодию, которую я для него придумал. Но после этого Дэниэл Эккерт пообещал сделать мне хороший далсимер. Даже дал возможность выбрать, из какой древесины. Мы решили, что верхняя и нижняя части будут сделаны из секвойи - дерева, которое растет только на Американском континенте. А боковинки - из грецкого ореха. Это, по словам мастера, придало инструменту настоящий русский звук. Он зазвучал, как на морозе. Еще был курьезный случай. В Челябинской области проходил конкурс авторской песни. Я был председателем жюри. А студенты из Магнитогорского художественного училища решили надо мной подшутить. Принесли огромную трубу и говорят: "Сыграйте". Но труба-то была, а механизма в ней - не было. Люди кругом - значит нужно играть. На счастье у меня в кармане оказался мундштук. Он-то мне и был нужен. Я его вставил и как затрубил на всю округу. Потом эти студенты подходят: "Ой, извините, отдайте, - говорят, - вообще-то это наш натюрмортный фонд". Смотрю, действительно инвентарная табличка. А вообще-то в музыкальный инструмент можно превратить все, что угодно. Вспомните, люди брали стиральные доски, расчески, керамические бутылки из-под виски и создавали целые оркестры. Вы, наверное, тоже в детстве на расческе с фантиком играли... И этот прием Вахтангов использовал в "Принцессе Турандот". Когда исполнялся вальс, часть оркестрантов отложили скрипки и взяли расчески. - У меня такое ощущение, что все, что к вам в руки попадает, начинает играть. - А должно играть. А как же иначе-то. - И все-таки я не понимаю, как такое возможно ... - Музыкальный инструмент сам подсказывает тебе, что ты должен делать. Эта информация в нем заложена. Например, возьмем вот эту старинную ацтекскую керамическую флейту. Видите, в ней отверстия, значит, можно извлечь четыре звука. Это означает, что любая мелодия будет комбинацией из четырех звуков. А, проанализировав современную мексиканскую музыку -ритмы, мелодику строение и сочетание фраз, можно попытаться представить себе, к кой раньше была музыка у ацтеков, инков и майя, реконструировать ее. Так что инструмент еще и дает информацию. Видите, дощечка на веревочке на стенке висит? Когда мы ездили в Парагвай, ее снял с шеи вождь индейского племени мака Андреас Канаити. И говорит: "Ты играешь на всех музыкальных инструментах, сыграй на этом". Я смотрю, тяжелый кусок дерева. И на инструмент-то не похож. Что делать? Как играть? Может, его нужно крутить, чтобы он жужжал? И тут заметил дырочку. Думаю, а если дунуть? Дунул... и сыграл "Подмосковные вечера". Потом выяснилось, что это музыкальный инструмент индейцев племени мака. Называется - пить жьорео, то есть плачущий свисток. Сделан он из пало санто - святого дерева, которое настолько тяжелое, что тонет в воде. Потом еще арфу выиграли прямо во время телевизионного интервью. Арфа в Парагвае - народный инструмент. Парагвайцы решили подшутить, принесли ее прямо во время прямого эфира и говорят: сыграй. Она даже не настроена была. Но пришлось сыграть, получилось что-то в стиле Дебюсси. Так что арфу я тоже забрал в качестве трофея. Вон она, на шкафу лежит. - То есть вы еще и с парагвайскими индейцами дружите? - Как мы попали в Парагвай это просто фантастическая история. В начале 90-х "Гренада" поехала с гастролями в Аргентину. На первый же концерт пришли много наших бывших соотечественников - людей, которые давно уехали из России, но русский язык тем не менее не забыли. Нам даже в голову не могло прийти, что в Аргентине столько русских клубов. А называются они: клуб "А.С. Пушкин", клуб "В.Г. Белинский", клуб "Днiпро" имен Н.В. Гоголя. Как нас там принимали, выступали и днем, и ночью. На одном из концертов наши аргентинские импресарио подвели к нам каких-то людей, которые тоже говорили по-испански. Оказалось, это парагвайцы. И они предложили: "Не хотите приехать к нам в Парагвай?" Я говорю: "Нам надо с посольством посоветоваться". Ситуация-то была непростая. Дипломатических отношений между нашими странами тогда да не было. После войны Парагвай охотно принимал беглых эсэсовцев так что для нас это была страна фашистского толка. К тому же до военного переворота 1989 года это была страна кровавой диктатуры, где правил режим генерала Альфредо Стресснера. Да и страшно было, мы ведь слышали, что люди там исчезают бесследно. Обратились в наше посольство в Аргентине. Посол говорит: "Ребята, умоляю вас, не отказывайтесь! Нужно же хоть как-то начинать налаживать отношения". Короче говоря, дали нам добро. Получили визы №01, №02, №03, №04, №05. Но ехали мы все равно с опаской. Хотя, с другой стороны, надеялись, что в случае чего - наши поддержат. Вспомнят, что где-то в пустыне Чако пропал русский ансамбль. С парагвайской стороны тоже было насторожное отношение: многие считали, что мы агенты разведки. Переехали мы границу, и тут нас встречают изумительные люди - Николай Ермаков со своей парагвайской женой. Ермаков - сын донского атамана, огромный, светловолосый. По-русски - ни слова, зато прекрасно говорит по-испански, по-французски и на языке индейцев гуарани. Оказалось, что он - президент ассоциации потомков русских, поселившихся в Парагвае. И мы узнали эту страну совершенно с другой стороны. Оказывается, что в Парагвае к русским особое отношение. Много лет назад, еще до революции, военный топограф генерал Иван Александрович Беляев приехал сюда по просьбе парагвайского правительства, чтобы помочь определить границы государства, обозначить территорию, сделать карты. Парагвайские земли, богатые нефтью, тогда очень интересовали ближайших соседей - Боливию, Аргентину, Бразилию. Беляев был просветителем типа Миклухо-Маклая. Он выучил языки племен мака и гуарани, написал учебник по этим индейским наречиям, открыл школу, стал воспитывать детишек. Индейцы так его полюбили, что прозвали Серебряной Птицей и избрали своим вождем. Так генерал русской армии Иван Александрович Беляев стал вождем племени мака по имени Серебряная Птица! Чудеса. В России в это время произошли революция, Гражданская война. Многие русские боевые офицеры были вынуждены эмигрировать. И тогда Беляев бросил клич: "Давайте, ребятки, к нам в Парагвай. Земля стоит копейки, здесь можно купить себе целое поместье и жить припеваючи". И многие из тех, кому не удалось устроиться в Европе, поехали. Но оказалось все не так радужно. Беляев-то был аскетом, довольствовался малым: жил в хижине, занимался просветительством, писал книги. А люди приехали с семьями, нужно было как-то устраиваться, налаживать быт. Земля есть, но жуткая: палку воткнешь сухую, к утру - она расцветает. Вырубаешь лианы под посадку, а на следующий день - они опять выросли. Но деваться некуда, землю надо обрабатывать. В общем, русским пришлось в Парагвае несладко. Рассказывают, даже темную Беляеву хотели сделать. Но в этот момент Боливия начала с Парагваем войну за пустыню Чако, где были найдены большие залежи нефти. И русские офицеры составили костяк парагвайской армии, так как мужское население было почти уничтожено в ходе предыдущих войн. Мужчин оставалось так мало, что даже выпустили государственный закон, разрешающий многоженство. До сих пор парагвайцы шутят: "В каждом из нас течет родственная кровь". Боливийские войска быстро были разбиты. Как раз пригодились навыки русских военных. Из русских погибли шестеро. Их именами названы центральные улицы Асунсьона - столицы Парагвая. Так что в целом отношение к русским здесь просто замечательное. Но мы же приехали из враждебной коммунистической страны. Так что одни сразу приходили к нам на концерты с открытым сердцем. Другим, особенно тем, чьи родственники пострадали от красного террора, было трудно себя пересилить. Но все равно в итоге мы со всеми подружились. Впечатления - незабываемые. А каких людей встретили! На одном из концертов подходит к нам представитель парагвайского профсоюза и говорит: "Почему вы выступаете только перед элитой? Почему не хотите выступить у нас на митинге?" Мы спрашиваем: "А вы тоже имеете отношение к русским?" И этот индеец с лицом, покрытым оспинами, отвечает: "А как же. Мой дедушка - князь Урусов. А у бабушки какая-то странная фамилия - Дурново". Познакомились с потомком Тараса Григорьевича Шевченко. А на последнем концерте - смотрю, стоит человек в темных очках, выправка военная, слушает, а по щекам слезы текут. Потом он подошел и говорит: "Я вообще-то до последнего момента не хотел идти, но все равно на вас, русских, обижен". - Почему? - Вы же совершенно забыли про моего деда. - А как ваша фамилия? - Бутлеров. Мы говорим: "Как забыли? Бутлерова в школе проходят. Улица Бутлерова в Москве есть". "Не верю, - отвечает. Пришлось потом ему видеокассету с пометкой, где улица Бутлерова, привезти. Конечно, мы вернулись переполненные впечатлениями. Стали налаживать контакты между родственниками. Ведь многие из русских парагвайцев русский язык уже забыли. - В Парагвае до сих пор много русских? - Русская диаспора очень большая. Многие выдающиеся деятели культуры, искусства, науки - русские. Накануне нашего отъезда русские парагвайцы рассказали, что когда их отцы уезжали из России, то брали с собой горсть русской земли. Поэтому они хотят подарить нам по горсти земли парагвайской. И надели каждому на шею ладанку с песком с берега священного озера Ипокараи. Тогда главный архитектор Парагвая Ермаков сострил, что завтра все газеты напишут, что министр сельского хозяйства Никифоров по блату раздает своим парагвайскую землю. Вообще любой парагваец, в жилах которого течет хоть капелька русской крови, скажет: "Я русский". Ему есть чем гордиться. Ведь русские, по сути, спасли этот народ от уничтожения. - Я слышала, вы дважды выступали в Королевском Альберт-холле в Лондоне... - Это было очень престижное приглашение. Но сложности были невероятные. Приглашение на высочайшем уровне. Я должен был отыграть сольный концерт в Альберт-холле, потом ехать в турне по Англии. Зал на шесть тысяч мест, все билеты проданы. А мне не дают визу. Английская сторона телеграммы шлет, а английское же посольство не пускает. Уже все сроки вышли. В субботу - концерт. Четверг - визы нет. Самолет, на который был куплен билет, улетел. Пятница - визы нет. Я думал: все - ничего не получится. Но вечером, когда посольство уже закрылось, пришло распоряжение из королевской канцелярии - дать визу. Помню, консул чуть ли не в ночном колпаке вышел мне паспорт отдавать. Так что в субботу утром я вылетел. Только благодаря разнице во времени я и успел. С собой куча инструментов, в рюкзаке смокинг, хорошо, что он был из немнущейся ткани, и лаковые ботинки. Прилетел за три часа до концерта. Меня все ждут в боевой готовности. И что меня потрясло: лучшие музыканты, оркестры, хоры, с которыми мы в финале должны были исполнять "Калинку", все это время репетировали и надеялись, что я приеду. Руководил всем удивительный режиссер Эйдн Джеймс. Очень он мне понравился. Многому тогда я у него научился. Правда, только теоретически, к сожалению или к счастью, мой деспотичный стиль ведения репетиций таким и остался. Мы быстро отыграли всю программу. Я даже поразился, насколько все получилось гладко, слаженно. Это была такая поддержка. Ну и сам концерт тоже прошел просто замечательно. В зале - мэр Лондона, королевская семья. Публика реагирует фантастически, каждое слово ловит. Из зала такая энергетика идет. И вот финальная сцена: все эти оркестры, хоры, флейты, волынки как грянули! "Калинка" никогда так не звучала. А в финале зал встал - все шесть тысяч человек. Это был настоящий триумф. Я почувствовал такую благодарность ко всем этим людям, которые так отработали и так ко мне отнеслись. Тринадцать лет спустя, в 2003 году, меня снова пригласили. К столетию Альберт-холла англичане делали серию концертов с музыкантами, которые больше всего запомнились. А я думаю: "Опять смокинг надевать. Не поеду". Но англичане говорят: "Маэстро, в чем угодно..." Ко второму выступлению я даже инструмент новый придумал. Первый раз выступал с балалайкой Александра Шарова, второй раз решил - нужно что-то новое, но тоже русского плана. Новый инструмент был похож на балалайку, но вместо трех струн - шесть. На нем можно играть как на балалайке, как на шестиструнной гитаре, как на семиструнной гитаре, как на гавайской гитаре - фактически получилось семь инструментов в одном. Друзья спрашивают: "Сергей Николаевич, а как вы ее назовете - балара или гитарайка?" Но я назвал баллада: "бал" - балалайка, а Лада - славянская богиня любви. Потом ее в турне по всей Англии показывал. - На вашем концерте меня больше всего потрясло, что вы на балалайке даже джаз играете! - Это случайно получилось. Во время гастролей в США нас пригласили выступить на очень популярную радиостанцию - "Мама Джаз". Там по ней все просто с ума сходили. У меня с собой был саксофон, но на саксофонах же все играют. А хотелось показать что-то оригинальное. Тогда я взял балалайку, придумал аранжировку. А на балалайке первая струна может дать такой тягучий, дребезжащий звук, как электрогитара, - получилось очень своеобразно. К выступлению мы подготовили несколько вещей. Обычно они длятся не больше пяти минут, но тут сама Мама Джаз не захотела нас отпускать. А это их национальная героиня. Уже немолодая, ровесница Армстронга, огромная женщина Белая, но с голосом негритянки. А там, в студии, даже бас-гитару подключить некуда. В итоге мы на акустической гитаре, балалайке, барабане и рояле сыграли целый джазовый концерт. С тех пор я на балалайке джаз и играю. - А какой инструмент у вас был первым? - Мандолина. Мне ее родители подарили, когда мне исполнилось четыре года. Папа показал, как на ней играть. И пока родители были на работе, я разучил "Светит месяц", да еще и вариации свои придумал. Думал, родители будут поражены, дар речи потеряют, какой у них сын вундеркинд. Они переглянулись, похвали, конечно, и все. Как я был разочарован. Ну, думаю, я им покажу, Но они всю жизнь так. Наверное, это такой педагогический прием был. Так и играл разные песенки, сам сочинял чего-то. Потом, уже в школе, попал в руки замечательного педагога - пианистки Валентины Дмитриевны Рейхард. С ней я за год прошел все семь классов музыкальной школы. Она всегда горячо поддерживала мои попытки заняться композицией, сочинительством. Потом была гитара, школьный ансамбль... Так и завертелось. - А вы действительно можете любого научить играть на любом инструменте? - Действительно. Могу даже объяснить принципы - педагогический и методический. Нот всего семь плюс пять производных черных клавишей - всего получаете двенадцать звуковых единиц. Чтобы научиться играть, нужно две вещи. Первая - понять, как из инструмента извлекается звук. Даже если вам в руки попал какой-то экзотический инструмент - это уже полдела. Вторая - понять, как этот звук изменяется по высоте. Все - вы можете сыграть все, что захотите. Это основной принцип мультиинструментализма. Все остальное - только ваше желание. Я бы не говори так уверенно, если бы не видел, как этот принцип работает на моих учениках. Когда десятилетний мальчик играет сначала на флейте, потом спокойно переносит эту мелодию на губную гармонику, гитару, фортепьяно, кларнет - это означает, что он уже мыслит как мультиинструменталист. Это и есть мой секрет. Видите, как все просто. Выбирайте любой инструмент, приходите, и я научу вас на нем играть.